Предлагаемая читателю работа выполнена на стыке трех направлений: психологии способностей, психологии деятельности и проблемы развития.
Главной своей целью автор считал рассмотрение природы человеческих способностей, их структуры и механизма развития. Нетрудно показать, что эти проблемы вплотную смыкаются с классическими проблемами человеческого бытия, волновавшими мыслителей на протяжении тысячелетий. Попытки их философского осмысления мы находим в трудах Платона и Аристотеля, Аврелия, Августина и Фомы Аквинского, Ибн-Сины и Фараби, Спинозы; они и сегодня представляют собой одну из основополагающих тем философских изысканий.
Собственно психологическое изучение способностей и одаренности получило освещение в трудах Штерна, Клапареда, Тэрстона, Спирмена, Торндайка, Мебиуса и Беца, Меймана, Пьерона, Липмана и др. Ученых интересовала сущность способностей, их обусловленность наследственными факторами и историей жизни личности, а также проблемы общих и специальных способностей, возможности измерения способностей. Значительное число исследований было посвящено профессиональным способностям.
В отечественной психологии следует выделить работы Л.С.Рубинштейна, К.К.Платонова, Б.М.Теплова, Э.А.Голубевой, Н.С.Лейтеса, Л.А.Венгера, В.А.Крутецкого, З.А.Калмыковой, Е.П.Ильина, Т.И.Артемьевой, В.Н.Дружинина и др. Теоретические исследования прежде всего относились к определению существа содержания понятия способности, их социальной обусловленности, проявлению и развитию в конкретных видах деятельности. В результате этих исследований сформировалась определенная феноменологическая картина проблемы способностей. Однако в этой картине почти не представлен онтологический аспект проблемы способностей, психические механизмы способностей и одаренности. В результате в психологической науке образовалась своего рода пропасть между задатками и способностями, которую часто стараются не замечать.
В настоящей работе представлена концепция познавательных способностей, их структуры и механизмов в единстве как генетически обусловленных, так и прижизненно сформированных механизмов. Данная концепция явилась результатом теоретического анализа и обобщения трудов Л.С.Выготского по развитию высших психических функций, Б.Г.Ананьева по функциональным и операционным механизмам перцептивных процессов, Д.А.Ошанина по проблемам оперативности отражения, А.Р.Лурия по основам нейропсихологии, П.К.Анохина по физиологии функциональных систем, а также работ в области генетической психологии.
Опираясь на разработанные автором представления о том, что такое способности, какова их структура и механизм функционирования, в книге предложено решение проблемы соотношения и взаимосвязи общих и специальных способностей, исследованы механизм развития способностей и пути диагностики способностей.
Способности есть проявление личности. Они всегда выражаются в уровне мастерства, в искусстве, искусности человека. Мы оцениваем, как правило, уже реализацию способностей, а не сами способности как таковые. И эта реализация способностей может существенно искажаться в зависимости от того, свободен ли человек в самореализации, так же как свободен ли он в творчестве. Эта реализация детерминирована внешним миром.
Но способности человека могут входить и нередко входят в противоречие с требованиями внешнего мира. Казалось бы, на первый взгляд, что человек должен, живя в данном мире, считаться с ним. Но, может быть, творческое начало способностей заключается именно в том, чтобы выйти за границы этого мира. Между тем наши способности находятся как бы в оковах. И тот, кто свыкся с этими оковами, кто подчинил свои способности внешним требованиям, может проявлять способности к исполнению лучше и удачливее того, кто пытается вырваться из оков. Однако лучший исполнитель, как правило, не способен на творчество. Это способности исполнения в определенных условиях, а не свободного творчества.
Учение о способности было приспособлено к нормативной деятельности, предполагающей некий способ ее выполнения. Способности раскрываются прежде всего тогда, когда есть свобода деятельности, свобода в выборе самой деятельности, свобода в формах ее реализации, в возможности творчества. Но мы изучаем не способности вообще, а способности действовать в нормативном мире.
Нормативные способности и способности творчества трагически противостоят друг другу. Мы же все свои усилия сосредоточиваем на нормативных способностях, на способностях, ангажированных нашей детерминированной жизнью, культурой, второй природой, созданной человеком. Между тем способности человека как представителя царства животных - первородные способности - часто входят в противоречия со способностями социального человека. И приходится констатировать, что способности не только связаны с нашей социальной жизнью, но и подавлены этой социальной жизнью, деформированы и подмяты ею. В обозначенном контексте представляется целесообразным рассмотреть проблему общих и специальных способностей.
Из категории способностей ушли такие способности, как духовные. Но без духовных способностей невозможно проявление всех остальных способностей. Из духовного надо стремиться понять творческое, а далее - уже и способное, а не наоборот. Надо восходить от духовных способностей к реальным, исполнительным. Социальная обыденность искажает реальный смысл способностей, сводя их к примитивному исполнению или познанию. Практичность в познании мира не может быть верховной ценностью и конечной ценностью человеческой жизни. Духовность же является такой ценностью. А следовательно, и оценка способности должна осуществляться через призму духовности. Вот почему вопрос о способностях тесно связан с онтологией добра и зла. Теоретически невозможно говорить ни о какой способности, если мы не определим добро и зло, ибо тогда не ясно, о способности к чему идет речь, так как не будет определен предмет способности. Такой подход в свою очередь предполагает, что добро есть, а не только мыслится людьми. Существует онтология добра и зла, а не только понятие людей о добре и зле.
Природная сила человека, природные способности проявляются в большей мере в детском возрасте, когда они во многом еще свободны от воздействия сознания, до сознания, до добра и истины, до оценки и выбора. Достаточно понаблюдать за ребенком, и мы увидим, что полнота отражения окружающей среды, природного мира у него гораздо больше, чем у взрослого. И это как раз объясняется тем, что эти способности проявляются до оценки и выбора, до добра и истины. Это непосредственное восприятие, это буйство и стихия природных способностей.
Генезис способностей как первичной стихии, как некоторой природной, досознательной целостности, не испытавшей рефлексии, и развитие способностей через раздвоение, через рефлексию, оценку, через свободу поведения еще нуждаются в анализе.
Нормы и ценности определяют динамику развития способностей. Поэтому не существует способностей вне норм и ценностей. Но эту связь надо видеть и надо раскрывать.
Перечисленные выше проблемы стали предметом настоящей работы. Каждая из них раскрыта с разной степенью полноты, но даже и там, где не удалось дать целостного изложения проблемы, сама их постановка, по нашему мнению, может оказаться полезной в силу или своей новизны, или забвения ранее активно разрабатывавшейся проблематики. Несомненно, что в последнем случае новое время дает и новую трактовку старых проблем.
Обращаясь к проблеме развития способностей, мы с необходимостью приходим к проблеме деятельности, к определению места и значения способностей в деятельности, к выявлению условий, при которых деятельность становится средством развития личности в целом и способностей в частности. Данные проблемы решаются в работе с позиций концепции системогенеза деятельности.
В работе предпринята попытка вернуться к проблематике деятельности как искусства и деятельности как счастья.
По нашему мнению, в настоящее время утеряно понимание деятельности как искусства. Для того чтобы к нему вернуться, необходимо прежде всего представить систему объективных закономерностей, которые характеризуют деятельность, систему ее теоретических начал. Только усвоение системы этих теоретических начал открывает путь к достижению выдающегося результата, но все-таки способы деятельности ни в коей мере не будут произвольными.
Понимание деятельности как искусства будет неполным, если мы не раскроем идеи индивидуализации деятельности. С одной стороны, мы утверждаем уникальность каждого человека, с другой стороны, современные исследования позволяют утверждать, что даже элементарная частица потеряла свою единичность, у нее нет одинаковости, тождества. Тем более это можно сказать о человеке. Личность не замкнута сама в себе, она взаимодействует с окружающей средой и с другими личностями и в каждый момент не тождественна сама себе. И все же мы ее идентифицируем как данную личность. Уместно также вспомнить слова Н.Бердяева, который писал, что говорить об индивидуальных особенностях человека это значит потерять индивидуальность. "Ложно всякое сравнение людей по их гениальности или даровитости, ибо это есть отрицание индивидуальности". Талант индивидуален, но индивидуален не столько в плане того, что присущ конкретному индивиду, а гораздо более важно, что он индивидуален в плане индивидуального выражения, в плане того, что в таланте проявляется вся личность, которая изменчива и которую невозможно измерить и оценить в полном объеме.
Понимание деятельности как искусства сокрыто в личности. Исходя из общей методологической установки о том, что внешние воздействия преломляются через внутренние условия, можно утверждать, что нормативная деятельность всегда будет принимать индивидуально выраженный характер. Индивидуальный характер деятельности не есть следствие компенсации, а есть следствие выражения деятельности через личные качества. Но связь деятельности и личности взаимна. В том случае, когда человек не может на данном уровне развития реализовать требования деятельности, происходит развитие самой деятельности и развитие человека. В работе мы пытаемся рассмотреть эту диалектическую связь.
В настоящее время утрачен еще один важный, сущностный аспект деятельности - ее понимания как счастья, как формы самовыражения, как формы становления человека тем, что заложено в потенции, как завершение природы человека путем развития его возможностей (Аристотель, Спиноза, Фромм и др.). Деятельность чаще всего рассматривается с позиции ее продуктивности, прикладной значимости. Но такая деятельность, как правило, жестко детерминирована, не свободна, а следовательно, и ограничена по возможностям развития личности.
На основе теоретических исследований и экспериментального материала в работе дается определение понятия психологической системы деятельности, выявлены компоненты ее архитектоники и сделана попытка раскрыть сущность научения в процессе освоения предметной деятельности. Главная же задача состояла в наполнении архитектуры психологической системы деятельности конкретным психологическим содержанием, конкретными механизмами, отражающими специфику человеческой деятельности.
Изучение процессов системогенеза предметной деятельности позволило автору предпринять попытку интерпретировать ее применительно к учебной деятельности.
Исследование закономерностей системогенеза деятельности (учебной и трудовой) в единстве с рассмотрением философских проблем деятельности должно способствовать построению психологической теории деятельности личности.
Учитывая большую объяснительную силу категории деятельности, мы сочли целесообразным начать изложение именно с проблем индивидуальной деятельности.
Настоящая работа выполнена в рамках программы "Обновление гуманитарного образования в России" и в первом издании носила название "Деятельность и способности". На работу было получено большое число отзывов. В соответствии с высказанными пожеланиями при доработке книга была дополнена новым разделом Духовные способности".
Автор выражает глубокую благодарность Н.П.Ансимовой, Т.Л.Бадоеву, В.Н.Дружинину, А.В.Карпову, Н.В.Нижегородцеву, Ю.П.Поваренкову, Л.В.Черемошкиной, В.Л.Шкаликову Р.В.Шреидер, которые работали вместе с ним и во многом способствовали появлению на свет данной работы.
Особую благодарность автор высказывает К.А.Абульхановой, А.В.Брушлинскому, Е.П.Ильину, В.П.Кузьмину, Б.Ф.Ломову, В.Ф.Рубахину, М.С.Роговину, которые на разных этапах работы над книгой участвовали в обсуждении ее замысла и неизменно доброжелательными и конструктивными советами и замечаниями способствовали развитию основных идей.
Автор выражает благодарность Е.В.Смирновой за подготовку рукописи к изданию.