|
Тема 12. Слово автора и чужое слово в прозе. Прямая речь,
косвенная речь, несобственно-прямая речь, внутренний монолог; “гибридные
конструкции” и “внутренняя диалогичность” высказывания
I. Cловари
Прямая речь
1) Sierotwiński S. Słownik terminów literackich.
“Прямая речь (oracio recta). Языковая структура, служащая дословной
передаче чьего-либо высказывания, сохраняет характерные черты индивидуального
стиля и четко обособлена в наррации <повествовании> (в тексте
она часто выделяется графической паузой или кавычками)” (S. 162).
2) Wilpert G. von. Sachwörterbuch der Literatur.
“Прямая речь, словесное выступление, передает в противоп.
косвенной Р. неизменным дословный текст сказанного, чаще в кавычках,
напр.: “он сказал: «Я возмущен»“ (S. 197).
3) Scott A.F. Current Lterary Terms: A Concise Dictionary of
their Origin and Use.
“Прямая речь: oratio recta. Слова, непосредственно использованные
говорящим. В противоположность непрямой речи, или oratio obliqua,
когда произнесенные слова переводятся в косвенную речь” (p. 78).
Косвенная речь
1) Sierotwiński S. Słownik terminów literackich.
“Косвенная речь (oracio obliqua). Языковая структура, остающаяся
в четкой синтаксической зависимости от таких выражений, как сказал,
что; подумал, что и т. п. Имеет вид подчиненного предложения. Будучи
подчиненной повествованию, слабо обособляется в тексте и в общем не
обнаруживает черт индивидуального стиля говорящего лица” (S. 163).
2) Wilpert G. von. Sachwörterbuch der Literatur.
“Косвенная речь, в противоп. прямой речи опосредованная,
обычно зависимая от глагола говорения или мышления или др. передача
слов другого в 3 лице и в условном наклонении: «Он сказал, что он возмущен»”
(S. 409).
3) Н. Д. Косвенная речь // Словарь литературных терминов: B
2 т. Т. 1. Стлб. 381.
“К. р. Передача речи другого лица, поставленная в формальную
зависимость от речи лица, ее передающего, в противоположность прямой
речи, переданной дословно, вне зависимости от речи лица, служащего
передатчиком. Примеры: прямая речь: Он сказал: «Я завтра приду»;
К. р.: Он сказал, что он завтра (на другой день, сегодня, смотря
по времени речи) придет <...>“.
Смешанные формы
1) Sierotwiński S. Słownik terminów literackich.
“Мнимо косвенная речь. Смешанная языковая структура, стирающая
границы между речью прямой и косвенной. Повествование переходит, напр.,
незаметно в передачу мыслей и представлений, душевных состояний с позиции
литературного персонажа, хотя по видимости повествователь говорит как
бы от себя” (S. 163).
2) Wilpert G. von. Sachwörterbuch der Literatur.
“Переживаемая речь, вошедшее в употребление, хотя и не всегда
встречающееся обозначение для франц. “style indirect libre”: особ. способ
передачи мыслей, реже высказанных слов действующего лица в эпике: не
как монолог в прямой речи в настоящем (Она спросила: «Я в самом
деле должна <идти> в сад?») или как косвенная речь в условном
наклонении, зависящая от подчиняющего глагола (Она спросила, должна
ли она в самом деле <идти> в сад), но смешанная форма в 3 лице
изъявительного наклонения прошедшего времени: Была ли она должна в самом
деле <идти> в сад? (Шнитцлер). Внутренние процессы передаются
через перспективу не повествователя, а самой «переживающей» их личности,
однако с помощью применения 3 лица в прямом и тем самым кажущемся более
объективно-безличным сообщении и в имперфекте повествовательного времени.
Стилевое значение — большая, почти суггестивная <внушающая> непосредственность
сочувствия и полученная благодаря оживляющей перемене перспективы большая
подвижность и проникновенность повествования; отсутствие ясного указания
на переход от сообщения к П. р. требует применения более тонких языковых
средств и делает возможным неопределенные полутона, в связи также с
осознанной двузначностью на границе между повествователем и персонажем
<...>“ (S. 260-261).
4) Молдавская Н. Несобственно-прямая речь // Словарь литературоведческих
терминов. С. 238-239.
“Н.-п. р. — особый прием повествования, широко распространенный
в прозе 20 в., но идущий от нач. 19 в. Н.-п. р. позволяет писателю совмещать
собственно-авторскую характеристику с самохарактеристикой героя, переплетать
авторскую речь с речью персонажа. Речь ведется от автора, но общее содержание
высказывания (по лексике, словоупотреблению, синтаксису) как бы переносится
в область мышления и речи литературного героя <...>”.
5) Виноградов В.А. Несобственно-прямая речь // Лэс. С. 245.
“Н.-п. р., прием изложения, когда речь персонажа внешне передается
в виде авторской речи, не отличаясь от нее ни синтаксически, ни пунктуационно.
Но Н.-п. р. сохраняет все стилистич. особенности, свойственные прямой
речи персонажа, что и отличает ее от авторской речи. Как стилистич.
прием Н.-п. р. широко используется в худож. прозе, позволяя создать
впечатление соприсутствия автора и читателя при поступках и словах героя,
незаметного проникновения в его мысли”.
Внутренний монолог
1) Sierotwiński S. Słownik terminów literackich.
“Внутренний монолог. Отображение в языковой форме мыслей,
переживаний и чувств героя произведения, преимущественно в эпических
произведениях. Приобретая упорядоченную форму (это было правилом в прозе
ХIХ в.) или подражая свободному потоку сознания, принципиально отличается
в своей конструкции от обычного устного или письменного высказывания
(эта новейшая тенденция сильнее проявляется в современной эпике). Внутренний
монолог в разной степени обособляется в авторской наррации <повествовании>,
в зависимости от того, имеет ли он форму прямой, косвенной или мнимо
косвенной речи” (S. 159).
2) Wilpert G. von. Sachwörterbuch der Literatur.
“Внутренний монолог, повествовательная техника передачи в действительности
не произнесенных мыслей, ассоциаций, предчувствий персонажа в прямой
Я-форме, в отличие от переживаемой речи в 3 лице и в имперфекте;
стремится к передаче мгновенных побуждений, как они появляются в потоке
сознания (stream of consciousness) и из подсознания, и пытается идентифицировать
читателя с героем романа через непосредственное приравнивание <их>
и полное исчезновение <не только> повествователя, но также и объективной
обрисовки мира. В. м. по образцу симультанного изображения в дадаизме
и футуризме введен только в психоаналит. романе: впервые у русских В.М.
Гаршин “Четыре дня” (1877) и Э. Дюжарден <...> (1887) <...>
(S. 411).
3) Урнов Д.М. Внутренний монолог // Лэс. С. 65-65.
“В. м. (франц. le monologue intérieure, англ. interior
monologue), обращенное к самому себе высказывание
героя, непосредственно отражающее внутр. психол. процесс, монолог
«про себя», в котором имитируется эмоционально-мыслит. деятельность
человека в ее непосредств. протекании (отсюда нередко синонимичность
понятий В. м. и «поток сознания»). В. м. как понятие впервые зафиксирован
у А. Дюма-отца и Т. Готье. Как способ передачи чувств и мыслей использовался
еще в антич. и особенно шекспировской драме (в сценах, когда герой,
оставшись один или обращаясь в сторону, говорил сам с собой). <...>
В эпосе Л. Толстого, наряду с совершенствованием синтаксически упорядоченного
В. м. предшествующей лит-ры, складываются новые его формы — В. м., развертывающийся
без видимого вмешательства автора, с элементами грамматически неоформленными,
благодаря чему стало возможным изображение работы сознания и подсознания
героя <...> В нач. 20 в. разрабатывается крайняя, наиболее, по
видимости, полная и самопроизвольная форма В. м., известная и Толстому,
но используемая им ограниченно — «поток сознания»...”.
II. Специальные исследования
1) Волошинов В.Н. (Бахтин М.М.). Марксизм и философия языка
[1929]. (Ч. 3. К истории форм высказывания в конструкциях языка. Гл.
II. Экспозиция проблемы “чужой речи”). С. 125-134.
[1] “«Чужая речь» — это речь в речи, высказывание в высказывании,
но в то же время это и речь о речи, высказывание о высказывании”
(с. 125).
[2] “..в формах передачи чужой речи выражено активное отношение
одного высказывания к другому, притом выражено не в тематическом
плане, а в устойчивых конструктивных формах самого языка.
Перед нами явление реагирования слова на слово, однако резко
и существенно отличное от диалога. В диалоге реплики грамматически разобщены
и не инкорпорированы в единый контекст. Ведь нет синтаксических форм,
конструирующих единство диалога. Если же диалог дан в обрамляющем
его авторском контексте, то перед нами случай прямой речи, т. е. одна
из разновидностей изучаемого нами явления” (с. 126).
[3] “При втором направлении динамики взаимоориентации авторской и
чужой речи <...> язык вырабатывает способы более тонкого и гибкого
внедрения авторского реплицирования и комментирования в чужую речь.
Авторский контекст стремится к разложению компактности и замкнутости
чужой речи, к ее рассасыванию, к стиранию ее границ”.
“В пределах этого второго направления возможно также несколько разнородных
типов. <...> На этой почве развивается и «колоризм» чужого
высказывания <...> слова героев иногда почти утрачивают предметный
смысл, становясь колоритною вещью, аналогичной костюму, наружности,
предметам бытовой обстановки и пр.”.
“Но возможен и другой тип: pечевая доминанта переносится в чужую речь
<...> Авторский контекст утрачивает свою присущую ему нормально
большую объективность сравнительно с чужой речью. Он начинает восприниматься
и сам себя осознает в качестве столь же субъективной «чужой речи». В
художественных произведениях это часто находит свое композиционное выражение
в появлении рассказчика, замещающего автора в обычном смысле слова”
(c. 131-132).
[4] ”Для всего второго направления характерно чрезвычайное развитие
смешанных шаблонов передачи чужой речи: несобственной косвенной речи
и, особенно, несобственной прямой речи, наиболее осложняющей границы
чужого высказывания. Преобладают также те модификации прямой и косвенной
речи, которые более гибки и более проницаемы для авторских тенденций
(рассеянная прямая речь, словесно-аналитические формы косвенной речи
и пр.).” (c. 132).
2) Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского (1929) // Бахтин
М.М. Проблемы творчества Достоевского. Изд. 5-е, доп.
[1] ”Рядом с прямым и непосредственно интенциональным словом — называющим,
сообщающим, выражающим, изображающим — рассчитанным на непосредственное
же предметное понимание (первый тип слова), мы наблюдаем еще изображенное
или объектное слово (второй тип). Наиболее типичный и распространенный
вид изображенного, объектного слова — прямая речь героев. Она
имеет непосредственное предметное значение, однако не лежит в одной
плоскости с авторской, а как бы в некотором перспективном удалении от
нее. Она не только понимается с точки зрения своего предмета, но сама
является предметом интенции как характерное, типичное, колоритное слово”
(с. 85).
[2] ”Непосредственное интенциональное слово направлено на свой предмет
и является последней смысловой инстанцией в пределах данного контекста.
Объектное слово также направлено только на предмет, но в то же время
оно и само является предметом чужой авторской интенции. Но эта чужая
интенция не проникает внутрь объектного слова, она берет его как целое
и, не меняя его смысла и тона, подчиняет своим заданиям. Она не влагает
в него другого предметного смысла. Слово, ставшее объектом, само как
бы не знает об этом, подобно человеку, который делает свое дело и не
знает, что на него смотрят; объектное слово звучит так, как если бы
оно было прямым интенциональным словом. И в словах первого и в словах
второго типа по одной интенции, по одному голосу. Это одноголосые
слова.
Но автор может использовать чужое слово для своих целей и тем путем,
что он вкладывает новую интенцию в слово, уже имеющее свою собственную
предметную интенцию и сохраняющее ее. При этом такое слово, по заданию,
должно ощущаться как чужое. В одном слове оказываются две интенции,
два голоса. Таково пародийное слово, такова стилизация, таков стилизованный
сказ. Здесь мы переходим к характеристике третьего типа слов” (с. 87).
3) Бахтин М.М. Слово в романе [1934-1935]. С. 72-233.
“В разобранных нами явлениях внутренней диалогичности слова (внутренней
— в отличие от внешнего-композиционного диалога) отношение к чужому
слову, к чужому высказыванию входит в задание стиля. Стиль органически
включает в себя соотнесенность своих элементов с элементами чужого контекста.
<...> Такую двойственную жизнь ведет и реплика всякого реального
диалога <...>“ (с. 96-97).
“Мы называем гибридной конструкцией такое высказывание, которое по
своим грамматическим (синтаксическим) и композиционным признакам принадлежит
одному говорящему, но в котором в действительности смешаны два высказывания,
две речевые манеры, два стиля, два «языка», два смысловых и ценностных
кругозора. Между этими высказываниями, стилями, языками, кругозорами,
повторяем, нет никакой формальной — композиционной и синтаксической
— границы; раздел голосов и языков проходит в пределах простого предложения,
часто даже одно и то же слово принадлежит одновременно двум языкам,
двум кругозорам, скрещивающимся в гибридной конструкции, и, следовательно,
имеет два разноречивых смысла, два акцента <...>” (с. 118).
“Если центральной проблемой теории поэзии является проблема поэтического
символа, то центральной проблемой теории художественной прозы является
проблема двуголосого, внутренне-диалогизованного слова во всех его многообразных
типах и разновидностях” (с. 143).
“...двуголосость в романе, в отличие от риторических и иных форм,
всегда стремится к двуязычию как к своему пределу. Поэтому эта двуголосость
не может быть развернута ни в логические противоречия, ни в чисто драматические
противопоставления” (с. 168).
“Художественный образ языка по самому своему существу должен быть
языковым гибридом (намеренным) <...>”. “...в намеренном и сознательном
гибриде смешиваются <...> два индивидуализированных языковых
сознания <...> и две индивидуальных языковых воли: изображающее
индивидуальное авторское сознание и воля и индивидуализированное языковое
сознание и воля изображаемого персонажа” (с. 171).
4) Фрейденберг О.М. Образ и понятие // Фрейденберг О.М.
Миф и литература древности. С. 206-229 (III. Происхождение наррации).
“Речь идет о двучленной конструкции внутри «Илиады» типа сравнений
и противопоставлений, контрастов <...>. Сравнения не встречаются
в личной речи (за очень редкими исключениями); в их первой части — косвенный
рассказ, во второй — «картина», выросшая из показа некоего поединка
(агона) двух «подобий». В противопоставлениях структура иная. Прежде
всего это личная речь. Личная речь, обращенная к определенному герою
по поводу определенного его поведения (по большей части пассивного),
которому противопоставляется другое поведение (по большей части свое
собственное и активное). Вот это обращение в форме личной речи и распадается
на две ощутимые части: на личную наррацию и на заклятие или мольбу.
По содержанию оно представляет собой предостерегательное увещание, совет,
цель которого направлена на активизацию пассивного героя” (с. 209).
“С отделением активного и пассивного начал рассказ получает двойственный
характер: рассказ-действие отделяется от рассказа-претерпевания, а субъект
рассказа от его объекта. Прямая речь начинает внутри себя выделять косвенный
рассказ «о» содеянном и претерпленном, понятых как «подвиг» и
«страдание»“ . “Форма такого первоначального рассказа — прямая речь;
сперва предметом наррации она имеет самого субъекта рассказа” (с. 211-212).
“При отделении субъекта от объекта рассказ из внутреннего двучлена
становится внешним двучленом, причем одна его часть — прямая речь, другая
— косвенная, что впоследствии, при стабилизации понятий, даст наррацию
в паре с анарративным элементом”.
“Греческая литература наполнена личными рассказами и прямой речью.
Так у Гомера, у историков; лирика и реторика выросли как жанры из личного
рассказа; роман делает из прямой речи литературную стилизацию. Напротив,
косвенная речь занимает большое место у римских писателей, особенно
у историков, где она явно служит понятийной заменой былых прямых речей.
Косвенная речь — интересный образец становления понятий, поэтому она
служит показательной формой нарождающегося повествования. В прямой речи
субъект — он же объект — передает непосредственно себя и не-себя, еще
не имея обособленного объекта рассказа. Не имеет его и косвенная речь.
В ней дается тоже не опосредованный третьим лицом (автором, рассказчиком)
рассказ, хотя в нем уже не один, а два субъекта. Но суть такого рассказа
в том, что его логический субъект получает функцию объекта, совершенно
наглядно показывая процесс возникновения предмета рассказа из самого
рассказчика” (с. 212-213).
“Все вместе взятое свидетельствует о том, что косвенный рассказ («повествование»)
и сравнение — две формы одного и того же понятийного преобразования
образной двучленной субъектно-объектной «фикции». Как там, так и тут,
то, о чем повествуется или с чем сравнивается, одинаково недостоверно
(«кажется»)”. “Косвенный рассказ, принимая функцию авторского повествования,
со временем совсем отделяется от личной наррации и переходит на роль
анарративного изложения; однако он продолжает сопровождаться рассказом,
по большей части личным” (с. 214).
ВОПРОСЫ
1. Какие ученые и на каких основаниях считают взаимосвязь в одном
художественном тексте двух видов литературного слова — авторского и
“чужого” — специфической особенностью прозы?
2. Как и по каким признакам сопоставляются друг с другом прямая, косвенная
и несобственно-прямая речь в отечественной научной традиции? Считаете
ли Вы, что термины “мнимо-косвенная речь” и “переживаемая речь” (erlebte
Rede) имеют точно те же значения, что и наш термин “несобственно-прямая
речь”? Если, на ваш взгляд, между всеми этими терминами существуют различия,
попытайтесь их выявить и сформулировать.
3. Попытайтесь определить значение терминов “прямая речь” и “косвенная
речь” в размышлениях О.М. Фрейденберг о происхождении повествования.
4. Сравните друг с другом различные определения понятия “внутренний
монолог”. Как вы думаете, с какой другой формой передачи чужой речи
в прозаическом произведении в первую очередь соотносится внутренний
монолог — по сходству или по контрасту своих функций? Приведите примеры
такой соотнесенности.
5. Какое значение имеет термин “внутренняя диалогичность”? Какой “внешней
диалогичности” противопоставляет это явление М.М. Бахтин? К какому из
трех типов прозаического слова, выделенных ученым, он относил понятие
“внутренней диалогичности”? Сравните этот термин с термином “языковой
гибрид”. Можно ли считать их синонимами?
|
