Ректор Бурятского государственного университета Николай Мошкин в программе «Мнение» радиостанции «Эхо Москвы» комментирует пятилетие пребывания на посту ректора, улучшение позиций БГУ в российских рейтингах и в рейтинге ДФО, приграничное значение вуза, присвоение университету имени первого бурятского учёного Доржи Банзарова, обвинения в плагиате при написании докторской диссертации, ситуацию вокруг стадиона БГУ в связи с намерением властей построить на его месте Национальный музей Бурятии, подготовку учительских кадров для школ республики, и другие темы.

Пятилетие своего пребывания на посту ректора БГУ Николай Мошкин прокомментировал так: «Результаты работы сейчас принято оценивать мониторинговыми и индикативными показателями. В 2019 году мы выполнили пять из пяти мониторинговых показателей, и по Дальневосточному Федеральному округу стали третьими после двух федеральных университетов - я считаю, это очень неплохие результаты. По социальным индикаторам МИА «Россия сегодня» университет поднялся по рейтингу востребованности с 61-й позиции в 2015 году до 35-го места сегодня. По рейтингу вузов Webometrics мы тоже показали положительную динамику и вошли в 100 лучших вузов России, заняв 93-ю позицию из 1120 вузов. У нас есть и хорошие социально-значимые результаты - в прошлом году мы подписали соглашение с Агентством стратегических инициатив, наша команда в Сколково показала очень хорошие результаты, войдя во вторую десятку сильнейших команд по проектам. Под Новый год мы начали строительство общежития на 450 мест, и сдали многоквартирный жилой дом для преподавателей».

Ректор БГУ ответил на критику, звучащую в адрес университета в социальных сетях: «По поводу того, что к нам никто не поступает, и все уезжают – в 2019 году у нас каждый пятый абитуриент поступил в университет не из Республики Бурятия, мы впервые получили в наборе свыше сорока субъектов Российской Федерации - к нам поступили дети от Сахалина до Крыма – из Керчи, Краснодара, Санкт-Петербурга, Москвы – это уникальный набор! Я считаю, что это заслуга нашего коллектива по продвижению университета».

Приграничное значение университета герой программы «Мнение» прокомментировал следующим образом: «Наше географическое положение, культурная и ментальная связь с той же Монголией обязывает нас сохранять этот тренд. Наш Институт Конфуция, в котором мы работаем совместно с Китаем, попал в группу сильнейших в мире, а в позапрошлом году он стал первым в мире. Учитывая такую культурно-историческую связь, наш университет мог бы стать основным хабом для развития системы образования на Восток».

Присвоение университету имени первого бурятского учёного Доржи Банзарова Николай Мошкин считает актом восстановления справедливости: «Когда я ещё работал в министерстве образования республики, то страшно удивился, чтобы БГУ не носит имя первого бурятского учёного Доржи Банзарова. БГПИ присвоили имя Доржи Банзарова в 1947 году, но, в период, когда все институты трансформировались в университеты, это имя было утеряно. Причину я сказать не могу – в принципе, это была техническая процедура, и имя можно было сохранить. Когда я уже был исполняющим обязанности ректора, ко мне пришла делегация – Николай Ильич, как вы смотрите на то, чтобы восстановить имя Доржи Банзарова? Тогда я сказал – речь идёт не о восстановлении, поскольку университет – это новое юридическое подразделение, хотя и несёт на себе преемственность БГПИ, но юридически это будет называться «присвоение». Я очень рад, что у нас всё получилось, и мы заслуженно присвоили имя первого бурятского учёного Доржи Банзарова БГУ – теперь памятник, который стоит перед первым корпусом, выглядит там абсолютно логично».

Обвинения в плагиате при написании докторской диссертации ректор БГУ прокомментировал так: «У нас борьба с плагиатом превратилась в охоту на ведьм, и стала неким инструментом политического шантажа – если у вас нет учёной степени, то это плохо, потому что в вашей диссертации нельзя поковыряться. Что касается плагиата – рассматривали мою докторскую диссертацию, а также присвоение учёного звания «профессор» – есть учёная степень и есть учёное звание. Так вот, учёная степень «доктор наук» рассматривалась только в части плагиата и [защите] чести и достоинства, поскольку срок давности по моей защите не позволяет подавать заявление о лишении меня учёной степени – по действующему закону диссертации до 2011 года не подлежат рассмотрению. Но, тем не менее, в суде моя ситуация была рассмотрена дважды, и оба суда мы выиграли, показав, что никого плагиата в моей диссертации нет, поскольку то, о чём говорили мои злопыхатели – это всего лишь ссылка на мои же научные труды, которые были опубликованы совместно ещё до защиты моей диссертации. Что касается звания профессора, то заявление о лишении меня этого учёного звания было направлено в Высшую аттестационную комиссию России, ВАК рассматривал эту ситуацию повторно, и я повторно проходил Учёный совет технологического университета. Затем экспертный совет Высшей аттестационной комиссии и ВАК России подтвердили, что учёное звание профессора я получил вполне обоснованно. Я, как учёный, всегда очень ревностно отношусь к научному труду. Действительно, в жизни плагиат имеет место существовать, но, как-то знаете, плагиат должен расцениваться не механически сличением текстов, а должна оцениваться научная значимость, практическая значимость в научной диссертации и научном исследовании. Но, делать из этого политический инструмент борьбы с политическими оппонентами, на мой взгляд, не совсем честно, хотя элемент работы, которую они («Диссернет» – ред.) проводят качественно, безусловно, присутствует. Я знаю моменты, когда диссертационные исследования были выполнены, мягко говоря, не совсем корректно, и то что они («Диссернет» – ред.) на это обращают внимание, это очень важно».

Ситуацию вокруг стадиона БГУ в связи с намерением властей построить на его месте Национальный музей Бурятии герой программы «Мнение» не видит как противостояние: «Университет ни в коем случае не против развития города. Университет сегодня – это полуторатысячный коллектив из числа профессорско-преподавательского состава, административно-хозяйственных единиц, и так далее. Все они живут Улан-Удэ, большинство из них – это жители города в нескольких поколениях, у нас есть люди, которые династийно работают в университете с 1932 года! У нас есть династии, сумма лет работы которых составляет свыше 200 лет! Для них БГУ - это родной дом, а город Улан-Удэ – для них родной город, и, в том числе, для меня. Я вырос в Улан-Удэ, родился на Батарейке, и сначала учился в первой школе, а потом в школе № 19. А что такое университет для республики? Это якорная организация, которая сегодня является элементом, препятствующим выезду детей из её пределов. Университет должен быть максимально привлекателен для того, чтобы дети получали образование здесь».

По словам Николая Мошкина, стадион сегодня является неотъемлемой частью лицензии БГУ: «Стадион прописан, как объект, который обеспечивает реализацию образовательного стандарта, и находится внутри лицензии. Как только мы лишаемся нашего стадиона, мы в этот же момент лишаемся или приостанавливаем деятельность нашей лицензии. Это значит – не выдать диплом государственного образца выпускникам следующего года. Второй момент – стадион находится в центре города, там есть четыре гектара земли, на которых, в том числе, находится единственный открытый лукодром. Кроме того, мы сейчас вынуждены зимой арендовать площади в манеже сельхозакадемии для наших легкоатлетов, потому что у нас нет своего манежа, но, здесь у нас есть площадь, на которой можно что-то построить. Чем плохо, если на нашей площади появится современное здание универсального игрового зала, хорошего манежа? Мы сделаем полный апгрейд своему стадиону, и он будет блестящим элементом центра города – разве это плохо? Теперь что касается обмена, когда нам говорят – мы вам целый стадион предлагали, а вы отказались. Но, на самом деле, центральный стадион нам никто не предлагал – нам предлагали только футбольное поле внутри стадиона. В лицензии что будет написано – «футбольное поле»? А где стадион – стадиона нет. Это всё равно, что вам в коммунальной квартире предлагают пол. Но, если даже говорить обо всём центральном стадионе – если вы хотите разорить маленькую страну, то подарите ей авианосец. Наши спортивные объекты обходятся бюджету университета порядка восьми миллионов рублей вместе с налогами. Центральный стадион несёт на себе бремя содержания в размере почти 57-ми миллионов рублей. Мы ни в коем случае не против Национального музея и развития инфраструктуры в городе, но, наверное, надо искать другие способы решения, а не за счёт стадиона классического университета, который был в своё время не был просто передан БГУ, а был куплен на внебюджетные деньги – то есть, на деньги преподавателей. Надо было сначала начинать переговоры с университетом, но этого не было».

Ректор БГУ прокомментировал содержание письма, которое глава Бурятии направил в адрес федерального министерства с просьбой передать стадион БГУ из федеральной в республиканскую собственность: «Я поддерживаю инициативы Алексея Самбуевича во многих вопросах, потому что для меня, как человека из системы образования, очень приятно осознавать, что очень большой объём времени и энергии употребляется на строительство детских садов и школ – это, безусловно, огромная польза. Сегодня мы с республикой реализуем программы подготовки учителей бурятского языка, есть и другие очень хорошие инициативы. Что касается письма (главы Бурятии – ред.) и сравнительной таблицы. Там предлагается две волейбольных площадки, две баскетбольных площадки, но просто откройте просто Google Maps, и посмотрите – они есть? Лукодром предлагается – он есть? Насколько я знаю, нет. Я бы не хотел, чтобы создалось впечатление, что именно БГУ мешает построить Национальный музей и развить город - это абсолютная неправда. Более того, БГУ не является собственником стадиона – его собственником является Российская Федерация в лице правительства, Росимущества, и так далее. А мы всего лишь реализуем образовательный стандарт на этом имущественном комплексе, который прописан в нашей лицензии. Если учредитель найдёт механизм, который бы обеспечил нам реализацию образовательного стандарта без потерь – ради бога! Университет может начать процедуру отторжения имущества или его возврата в казну только в том случае, если оно им не используется и является для него избыточным. В законе нет понятия мены: ты мне – я тебе. Разве нельзя проект инфраструктуры рассматривать отдельно – без Национального музея? Разве нельзя рассматривать вопрос строительства Национального музея напротив нашего стадиона – там, где расположены старые дома по улице Свободы?».

Источник: https://www.baikal-media.ru/news/politics/364620/